ВСТУПЛЕНИЕ

Спокон веку русский характер считался загадочным, непостижимым, и по сему был окутан легендами. Естественно, поэтому он привлекал к себе внимание многих исследователей, которым очень хотелось нелогичную русскую душу как-то понять, раскрыть, объяснить и тем самым сделать её предсказуемой. Однако на пути их всех непременно вставали непреодолимые преграды методологического характера, и русский орешек так и не был никем раскушен. «Чужая душа потёмки и русская душа потёмки; для многих потёмки» (Ф.М. Достоевский. Идиот).

Умом Россию не понять,
         Аршином общим не измерить.
         У ней особенная стать.
         В Россию можно только верить.  (А. Фет)

Кстати, неразгаданность русской души всегда была предметом гордости самих русских: вот, дескать, какие мы не простые и исключительные! Знай наших!

А между тем о русском характере появилось уже достаточно много специальной литературы, правда, из­данной главным образом пока только за границей. И по этим изданиям там о нас хоть как-то могут узнать в то время, когда здесь, у себя дома, мы сами о своём характере никакого печатного исследования найти не сможем днём с огнём. Похоже, даже, что нас самих такое неведение своей души вполне устраивает, т.к. приятно тешит мысль о русской исключительности и ласкает легенда о бездонной глубине русской души, которую невозможно постичь.

Более того, русский характер для самих русских является даже как бы своеобразной запретной темой, име­ющей секретное стратегическое значение. То есть мы намеренно не были заинтересованы раскрыть себя, дабы не стать оттого некоей уязвимой мишенью. Поэтому в наших библиотеках, например, можно почитать о любом характере, кроме русского. Мы сами не пишем книг на эту тему, не желая навлечь на себя немилость своих же из боязни оказаться при этом недостаточным патриотом. Мы не можем позволить себе наряду с положительными написать и о своих отрицательных качествах. О русском характере предпочитают молчать или говорить, как о покойнике: либо хорошо, либо ничего. Поэтому мы не переводим и заграничные книги о русском характере, потому что, дескать, это могут быть книги недругов, у которых только одна цель – очернить нас. Ведь о русском характере заграница всегда была не очень лестного мнения. Русский на западе всегда выглядел как медведь у рояля.

Но и действительно, русский не любит, даже не переносит, когда заглядывают в его душу и тем более на­ходят там что-то потаённое. В какой-то мере поэтому он и замкнут в сравнении с заграницей, которая вовсю трубит обо всех своих сокровенных свойствах. И ей, загранице, непонятно наше стремление уйти в себя. А русский закрыт, во-первых, просто из стеснения быть внутренне обнажённым, а во-вторых, из боязни показать большое количество своих комплексов и значит быть предметом зубоскальств.

Какая там заграница, если русский боится признаться в родовых грехах самому себе, боится истины о самом себе, дабы не переживать свою неполноценность. Никому ведь не хочется выглядеть уродом. Имен­но поэтому даже сама попытка решить проблему русского характера всегда задевала русское самолюбие. И русский никогда не позволял трогать себя за нервы.

Но если бы даже русские и захотели познать себя через познание своего характера, то они всё равно не умели этого сделать. Не было желания, не было и опыта. Поэтому психология вообще (а психология души тем паче) в России развивалась самыми медленными темпами, намного отставая в этом деле от запада. Психология, можно сказать, вообще была инородной областью в русских интересах и представлениях, где всё решалось силой.

Всё это вместе взятое – сложность проблемы, щепетильность вопроса, боязнь обнажить себя и оттого быть уязвимым, нежелание и неумение подойти к делу – было причиной замалчивания такой важной грани общественной жизни как русская национальная психология. Так проблема решалась чисто по-русски – исключением из жизни самой проблемы. В результате сейчас у нас в стране образовался страшнейший дефицит в психологических знаниях, который необходимо самым немедленным образом преодолеть коренной перестройкой отношения к проблеме русского характера.

Вероятно, Достоевский, этот величайший психолог русской души, был прав, когда отчаялся познать русский характер. И это не случайно, т.к. до сих пор не было ме­тода, позволяющего объективно подойти к решению та­кой, прямо скажем, мировой проблемы. Субъективные оценки русской сути в произведениях отечественных писателей никак не могли удовлетворить самих русских. Поэтому могли ли они доверять решение этого вопроса заграничным исследователям? И могут ли те судить о нас правильно, когда мы сами себя познать были не в силах?

Но теперь, наконец, появился системный метод исследования любых национальных психологий. Он даёт возможность заглянуть глубоко в любую душу. И благодаря ему уже ни русский и никакой другой характер не могут оставаться загадкой. Кстати, с точки зрения этого метода в русском характере вообще-то нет ничего такого неожиданного. Напротив, в нём всё логично и взаимообусловлено. И он поддаётся познанию так же уверенно, как ес­ли бы это было будничным познанием космоса.

По своей сути настоящее исследование не является простым дополнением к уже известным несистемным материалам о русском характере, а является оригинальным плодом только нового метода, новой системы взглядов, нового мировоззрения. Раздел «Русский характер» это есть часть общего мировоззренческого взгляда автора на бытие.

Кстати, в комплексе всех представленных здесь моих статей о русском характере содержатся такие истины, которые перешагивают далеко за пределы национальных интересов русских, потому что русский характер – это проблема не только русская. И объективные знания о русском характере, без преувеличения, имеют стратегическое русское и в то же время общечеловеческое значение в борьбе за выживание.

ПРИЧИНЫ  РАЗЛИЧИЙ
В  ХАРАКТЕРАХ  ЛЮДЕЙ

Истоки русского (как и любого другого) характера заключены в глобальной логической структуре бытия. То есть всё бытие в целом и каждая его часть в отдельности (например, земной шар) имеет чёткую естественную логическую (т.е. темпераментную) структуру. В сфере этого закона земля наша самым естественным образом разделена на логические сектора. Сначала на четыре основные: С, Х, М и Ф, затем каждый отдельный сектор разделён ещё на четыре такие же логические части, и так далее до бесконечности. Логические сектора земного шара практически совпадают со сторонами света. Ниже приведена схема, раскрывающая принцип соответствия логических различий земли с её географическими зонами.

Схема показывает, что север земного шара в целом имеет логическое значение флегматика, восток – холерика, юг – сангвиника и запад – меланхолика. Таким об­разом, каждая сторона света в отдельности выполняет в жизни земли особую, только ей присущую роль, которая соответствует определённому виду логики.

Схема также указывает на первичную логическую причину видообразования доминирующих темпераментов в национальных характерах людей. Всё это наводит на мысль о том, что вся жизнь людей так жёстко подчинена логическим законам природы, что явно прослеживается прямая параллель жизни человека с жизнью при­роды. А именно: какое значение имеет тот или иной ре­гион для природы всей земли, такое же значение имеет и нация, живущая в нём, для общественной природы всех людей.

Другими словами, люди разных наций наделены такими душевными и духовными качествами, которые соответствуют логическим данностям их региона. Именно эти особенности общей природы и определяют различия людей в их способностях воспринимать и отражать мир. Логика региона земли определяет характер нации и вид её стихийного мировоззрения.

В результате деления земного шара на зоны различной логической напряжённости соответственно различаются условия и характер жизни всего животного ми­ра в этих зонах. Что касается людей, то эти логические разности земли обязательно отражены в их биологии и психологии, т.е. в расовых, национальных и других региональных различиях людей. Таким образом, биологические различия людей на земле определяются, прежде всего, логическим значением региона в общей системе земной структуры.

СУТЬ РУССКОГО ХАРАКТЕРА – ЭКСТРИМ

Любой характер многогранен. Однако все множества граней внутри каждого отдельного характера склады­ваются из четырёх основных логических модулей: сангвиник, флегматик, меланхолик, холерик. В любом характере присутствуют все эти четыре модуля, которые проявляются одновременно согласованно и синхронно. Они самостоятельны, но взаимозависимы и взаимосвязаны как единый организм. В то же время они легко отличимы друг от друга по характерным признакам.

 Как правило, в характере человека один из этих мо­дулей доминирует над всеми остальными. Вот он-то и определяет собой общий настрой данного характера. В русском национальном характере такой доминантой является сангвиник.

*    *    *

Всё на свете определяется мировой логикой. В частности, национальное сознание определяется логической структурой земли. А бытие формируется сознанием (не определяется, а именно формируется).

В корне русского сознания – материальность и борь­ба материальных противоположностей (крайностей). Вследствие этого русскими движет логика абсурда и отрицание последовательных действий (разума). Будучи последовательным в своей абсурдности, русский менталитет имеет особенность: вторичное свойство общей природы (т.е. материальность) полагать как первичное, а первичное свойство (идеальность) рассматривать как вторичные. Отсюда и всё его мировидение перевёрнуто с ног на голову. Русский начинает с конца, а не с начала, поэтому всё у него идёт наперекосяк, всё через зад. В результате страдает его бытие, в котором бессознательное разрушение довлеет над сознательным созиданием.

Отсюда и русские метания в противоположные край­ности. Русский является обоюдокрайним: либо страстным боговерцем, либо страстным богоотступником (что в принципе одно и то же), либо царём, либо бродягой (как Александр I). По духу он рабовладелец, а в душе раб. Метания – это один из способов русского приспособления к окружающей среде. При этом в каждом новом образе жизни русский искренне считает себя правым. «Оригинальнейшая черта русского человека – в каждый данный момент он искренен» (Горький. Несвоевременные мысли).

Прошлое и будущее

Русский видит мир поверхностно, только в материальном аспекте. И, будучи сугубым материалистом, он живёт только двумя измерениями – реальным прошлым и воображаемым будущим. А в настоящем его нет. У материи нет настоящего, у неё есть только прошлое и веро­ятность будущего. А в настоящем находится только система организации этой материи – логическая структура бытия. Будущее у русских эфемерно. Это просто вера в чудо и ничем не обеспеченная надежда на то, что Бог даст лучшие времена. Мечта на пустом месте у лодыря Иванушки-дурачка сводилась к тому, чтобы у него всего было вдоволь по велению чуда, и по его хотению.

У русских всегда была мечта избавить себя от труда добывать себе пищу, т.е. работать. Именно с этими мечтами связаны такие сказочные образы как: скатерть-самобранка; горшок, который сам варит кашу; молочная река с кисельными берегами; печка, сама выпекающая пирожки; щука в роли джина; золотая рыбка и т.д. И воз­можно, этой же мечтой образовано русское слово «самовар». Русские, любящие всё откладывать на потом, на завтра, естественно, даже и не мечтали о достатке сегодня. «Сегодня, слава богу, как-нибудь проживём, а завтра: будет день – будет пища. Завтра и думать будем».

Однако волей-неволей приходилось и работать, приходилось и думать. И эта жертва отдать себя в неволю, т.е. в работу, была настолько великой, что невольно в чувствах рождался принцип справедливости: «кто не работает, тот не ест». Вкусно поесть и притом даром, без забот, было верхом мечтаний русского. Эта мечта внушалась детям с пелёнок. Она воспитывала в них грёзы о будущем, отключая их от реальной жизни. По этому поводу Ф. Достоевский писал в романе «Идиот»: «А наши няньки, закачивая детей, спокон веку причитывают и припевают: «Будешь в золоте ходить, генеральский чин носить!» Итак, даже у наших нянек чин ге­неральский считался популярным национальным идеалом спокойного, прекрасного блаженства».

Об этом же говорит и М.Е. Салтыков-Щедрин в сказке под названием «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». Попали два генерала на необитаемый остров и, пользуясь чинами, эксплуатировали там единственно оказавшегося на острове мужика. А сами занимались тем, что «сыщут нумер [«Московских ведомостей»], усядутся под тенью, прочтут от доски до доски, как ели в Москве, ели в Туле, ели в Пензе, ели в Рязани – и ничего, не тошнит!»

Обратите внимание на то, что в литературе жить хорошо на Руси может только генерал, т.е. военный. По­этому он и был пределом мечтаний: «Мне только бы досталось в генералы». Здесь достаток не заработанный, а завоёванный.

Очень часто своё желаемое русские принимали за действительное, которое могло произойти только в будущем, потому что в настоящем к этому будущему русский никогда не был готов. А если это будущее (например, зима) вдруг становилось настоящим, то всегда не­ожиданно, как снег на голову. Стефан Цвейг об этом пи­сал так: «Писатели, посещавшие Россию, в своих (боль­шей частью близоруких) произведениях часто насмехались, что в России говорят не в настоящем времени, а в будущем: «Здесь будет построен дом, здесь будет построена фабрика, через десять лет мы сделаем это, через двадцать – то».

Будущее и достаток всегда были неотделимы. Достаток грезился. Но в настоящем всегда возникала дилемма, т.к. достаток всегда был сопряжен с потерей во­ли. Надо было выбирать, чего дороже, воля или достаток? Здесь две противоположные крайности, но обе ма­териальные. И очень не редко, когда предоставлялась возможность, русский выбирал достаток в ущерб воле. Воля для русского – это полная достоинств свобода его чувств в ущерб достатку. А достаток – это жизнь вещественная, низкая, полностью беспечная, беззаботная, но в ущерб воле, разгулу чувств. «Уж только б, – говорит Чульпинёв, – кормили, а работал бы и работал. Русская натура…» (А. Солженицын, «Архипелаг ГУЛаг»).

На крайность достатка русский согласился, приняв коммунизм за основу своей жизни, главной идеологией которого было: работай, и будешь есть. А все остальные заботы на себя возьмет государство. Марксизм – это философия нищеты, отнимающая всякую волю за кусок хлеба. «Философия эта (по мнению всё тех же дипломированных американских философов) освобождает русских от необходимости думать самостоятельно: русские принимают эту философию с такой же пассивностью, с какой раньше принимали церковную догму» (А. Жукова, «Оранжевый лев»).

Достаток и воля – вот две крайности, в которые русский периодически бросается. Нередко глубокая нужда обуславливала душевный срыв, ломала человека (имен­но ломала, а не гнула, ибо русского трудно согнуть) и толкала его на отчаянные решения; «была- не была! Где наша не пропадала!». Поэтому после психического потрясения, вызванного безвыходностью, жизненным тупиком, и во избежание его повторений, русский менял свой образ жизни на противоположный. Таким образом, он стремился или «уйти от греха подальше», или откровенно грешил, бросаясь в пасть судьбы: «семь бед – один ответ».

В БИТВЕ

Лучше всего русский чувствует себя в экстремальной обстановке. Поэтому такую обстановку он сам для себя и создаёт. В этом главная суть русского характера. И в бою русский прежде всего защищает свою волю, т.е. волю своих чувств.

Характерное состояние для русских – это битва и, прежде всего, битва с самим собой, битва своей светлой стороны со своей же тёмной стороной. При тщательном анализе оказалось, что русский богатырь Доб­рыня Никитич и его заклятый враг Змей Горыныч – это две стороны одного и того же русского характера. То есть в лице Добрынюшки (от слова «добро») одна сторона русского характера боролась с Горынычем (от слова «горе») – другой стороной этого же характера.

По логике абсурда русскому всё время приходится сражаться с самим собой. Например, государство сражается со своим народом, общественность – с личностью, рабочие – с интеллигенцией, красные – с белыми, бедные – с богатыми, низшие – с высшими. Впрочем, сражаются не только одна часть общества с другой частью, но и всё общество как единое целое сражается само с собой, со своей психологией. Эти сражения приобретают различные формы, но сводятся они обычно к одному: сначала русские борются с самим трудом и этим сами себе создают трудности, а потом героически эти трудности преодолевают. Например, в виде битвы за урожай, битвы за план, битвы за человека и т.п. Таков характер русского, созидающего абсурд и преодолевающего его. А в итоге русский вынужден признать: да здравствует то, благодаря чему мы не смотря ни на что!

Русский – это бог войны, бог сражения, битвы, исполин духа, богатырь в силе. На поле битвы ему нет равных. Но в то же время любая невоенная битва русским всегда бывает проиграна, например, холодная вой­на или проблема Арала. Потому что у русских нет потребности думать, работать, производить. Ведь для это­го требуются последовательные действия, а не борьба противоположностей, примат созидания, а не разрушения.

У русских есть потребность постоянно жить духом военного времени, духом борьбы. Поэтому любые гражданские действия они непременно сравнивают с военными. Например, «я бы с тобой в разведку не пошёл», или «а если бы ты нёс патроны?», или «терпи казак – атаманом будешь», или «ничего, проживём как-нибудь: в войну хуже было, да выжили». Детей воспитывают: «не реви, мальчик, ведь ты же будущий солдат». Инстинктивно русские дети больше любят играть в войну, в разрушение, а не в созидание.

ДУРАК      

Дурак – это есть внутренняя суть, корень русского характера. А крона могучего дерева во всём её много­цветии – это только внешняя форма русской сути.

Согласно логике ПСБ (Периодической системе бытия), русский классический дурак есть сангвиник. Он очень деятельный, темпераментный, тактически умный и изобретательный. Но стратег он никакой, живёт, прозябая, только сегодняшним днём, полагая, авось не по­мрём и завтра. Нервный, раздражительный, не всегда уравновешенный. Неисправимый спорщик, любит доказывать, разоблачать, обличать, даже себя самого. В нём кипит жизнь, он оптимист, очень активен внешне, подвижен, энтузиаст. Но его диалектика – сани с горы. Он весьма сообразительный, с творческой выдумкой и инициативой. Но он не умеет думать. Зато русский мужик задним умом крепок, в котором сплошная профанация. Поэтому, созидая, он боль­ше разрушает, отчего попадает в неизбежные катастрофы. По этой причине он, можно сказать, не живёт, а выживает.

*    *    *

Чисто по-русски: пришёл, всё к чёртовой матери развалил и ушёл. При этом он и не думал что-то разваливать. Напротив, он был полон решимости строить, улучшать, реформировать и обязательно сохранить. Однако помимо его воли в его благой деятельности разрушение возобладает над созида­нием. Он думает, что идёт в правильную сторону, к жизни, а на самом деле оказывается, что он шёл в противоположную сторону, к смерти. Вот и вышло – сзади дышло.

Например, явным дураком была сама КПСС: пришла к власти и всё развалила. Затем М.С. Горбачёв вместо сохранения и улучшения коммунистической системы угробил её совсем, так и не поняв, почему это произошло. Хотел как лучше, а вышло как всегда. Но зато по отношению к мировой политике феномен Горбачёва оказался на высоте вопреки его никчёмности. Именно благодаря бездарной политике генсека развалилась античеловеческая система, воплощением которой были КПСС и СССР.

Это поражение советского насилия на союзном уровне наконец-то обернулось общечеловеческой победой добра над злом. Свершилось чудо: Россию спасло политическое головотяпство её руководителя. И это чисто по-русски: всё через пень колоду. Не было счастья, да несчастье помогло.

В ТРУДЕ

Но не приведи господь поднять на дело русского, эту ленивую аморфную массу. Только при мысли о работе он испытывает страх. В прямом смысле его легче на смерть послать, чем на работу. Его охватывает такая хандра и понос, такое органическое неприятие, что все попытки остаются тщетными. Здесь понос кроме шуток, как у медведя при сильном испуге. В этом случае он и есть тот Тит, у которого брюхо болит, когда надо идти молотить. Он не симулирует. С таким работником не захочешь и связываться. А если свяжешься, то сам навек закаешься и другим закажешь.

А он сам вымотается и других вымотает. Он весь изломается и изворчится, он будет отнекиваться и отбрыкиваться, стонать и сердиться. Ох, и лиха беда начало! Нехотя, с горем пополам, он кое-как начнёт, но если по пути всё ещё не настроится на работный лад, то у него всё из рук валится. Всё тяп-ляп. Лишь бы да  кабы, спустя рукава. На него смотреть тошно, срамота одна. Изнывая от тоски, он очень скоро работу может бросить. Тогда его надо дрыном по хребту пару раз благословить, чтобы озлился на работу. Потому что хозяин знает, что на сердитых (т.е. на возбуждённых чувствах) воду возят. Русский живёт чувствами. А деятельны только возбуждённые чувства.

Так вот если его разозлишь по-настоящему (приведёшь в надлежащёё чувство), а он, благословясь, войдёт в раж и загорится, то держись, за один день такую гору наворочает, столько напашет, сколько и за неделю при нормальном темпе не сделать. Тут его подгонять не надо. Ибо работа дурака любит. В работе от него пар идёт, всё кипит, к нему не подходи, зашибёт ненароком. А он, знай, рвёт и ломит. «Лес рубят – щепки летят». Все нормы перевыполнит и перегонит сам себя. Но при этом, бывает, так накуролесит, запутает и разбросает, что и в жизнь не разберёшься, что и откуда, а то и самого завалит. Или пока сам себя сгоряча не покалечит, не остановится. И то правда, заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт.

Сам опешит, сядет, отдышится, подивится на свою работу, не веря глазам своим. Долго смотрит на результат своего труда, досадует на оказию, как на вынужденную остановку. Пыл ещё бродит, однако ритм сбит. Теперь он остынет и долго уже после этого не примется за работу, до тех пор, пока судьба (или хозяин) снова в бок не тыкнет, пока жареный петух в темечко не клюнет. И вообще пока гром не грянет, русский мужик не перекрестится.

Вот так русский и живёт периодами, циклами во всём, не только в работе. Было время, когда русский мужик на полном серьёзе и попойку считал за такое же дело, как и работа. Так в этом «деле» у него тоже были такие же периоды, когда он неделями от водки не просыхал (приводил сам себя в чувство). Затем период ра­боты – ни капли в рот недели две до нового запоя. Зато как аврально потом работал, любо посмотреть. С лихвой компенсировал прогулы, другому не угнаться. И с его такими манерами мирились, его не трогали и даже оберегали от нападок, потому что знали: «пьяница проспится и на работу сгодится».

А мужик в водке волю искал. Без воли он не человек. В труде он раб. А во хмелю он вольный казак и ему море по колено. Кстати, казачество – это и есть коренная Россия. Казаки добровольно встали на военный путь – служить царю и отечеству. Они, можно сказать, образовали особую касту вояк. Казачество – это и есть Россия.

У русского характер дурной, неуравновешенный, по­рывы цикличны. Импульсивный, агрессивный. Внешне эмоционален, зависит от настроения. В гневе безумен и крут, может зашибить ненароком. Но благодушен и добр если в духе. В хорошем настроении он отличается боль­шой добротой и щедростью, может отдать с себя последнюю рубаху.

Например, у царя Ивана Грозного после приступов гнева, при которых он громил непослушные города, наступал период доброты, когда он щедро одаривал эти города. В этом смысле царя Ивана Грозного тоже можно считать символом русского характера. Ведь именно при нём был возведён Блаженный. В нём была сама Русь, медведь. Характер тяжёлый, грузный, ломовой, серьёзный, принципиальный, ультимативный.

СТРУКТУРА ЗАПАДНОЙ РУСИ

(гипотеза)

«С» и «Ф» – самые активные структурные факторы. Поэтому в России две столицы – Москва и Санкт-Петер­бург спорят между собой за пальму первенства. С.-Пе­тербург – северная столица, но с европейским вдумчивым менталитетом. Москва – западная столица Руси с коренным русским вольным менталитетом. Общий характер русских – сангвиник, поэтому главной её столицей является Москва.

До Лама